Крупицы золота в тумане - Даниил Горбунов

Последние слова Роберта Рассела воодушевили путешественников, и они уже не думали о тех ужасах, о которых говорилось до этого. Конечно, некоторые в очередной раз задумались о серьёзности этой поездки, но они уверили себя, что им повезёт, и ни нападение индейцев или диких зверей им точно не грозит.

– Если вы не трусы, то отправляйтесь в дорогу! – сказал мистер Рассел. Он улыбнулся, сел на лошадь и поскакал к окраине Индепенденса.

Фургоны, называемые иногда «шхунами прерий», тут же устремились за ним. Эдвин вместе с Фрэнком сели на передок фургона, тогда как Том с тем молчаливым тихо говорящим человеком расположился в задней части.

Вскоре деревянные двухэтажные особняки скрылись из видимости, и теперь перед путешественниками простирались поля кукурузы. Путники отдалялись от Индепенденса, последнего населённого пункта на сотни миль вперёд.

В первые минуты начала этого большого путешествия Эдвина вновь одолели сомнения. Наверное, только сейчас он понял, что, возможно, совершает главную ошибку всей своей жизни. Эдвин вспомнил, как поцеловал на прощание мать, каким до невозможности лёгким оказалось то прощание, и на глазах навернулись слёзы. Люди привыкают, что родители всегда рядом с ними, и бессознательно думают, что так будет всегда, но это, к сожалению, далеко не так. Эдвин понял, на первый взгляд, простую, но всё же невероятно сложную для всех людей истину: родные каждого человека не вечны. Но ведь он говорил, что уезжает ненадолго, что вернётся с деньгами и наймёт хорошего доктора для матери. Но с другой стороны, за это самое «ненадолго» может случится столько всего… Но почему это что-то должно случаться именно с его матерью или с ним? Нет, всё должно быть нормально, абсолютно нормально.

Эдвин мог запросто догнать мистера Рассела, потребовать назад свои деньги и пешком вернуться в Индепенденс, а затем уехать в родной Нью-Йорк. Ему было всё равно, что о нём подумали бы все эти люди. Если сейчас он не вернётся назад, то в лучшем случаи окажется в Нью-Йорке через полтора года. Эдвин подумал о словах мистера Рассела про индейцев, и у него появилось ещё большое отвращение к этой поездке. Но у многих его товарищей имелись ружья, а значит, им нечего боятся индейцев, они благополучно достигнут приисков, а там золото – источник огромного богатства. Мысль о золоте взбодрила Эдвина, и он вскоре забыл обо всех опасностях.

В течение следующего часа сомнения окончательно покинули Эдвина. Стук копыт, ржание лошадей, палящее солнце над головой и надежды на светлое будущее быстро придали этой долгой поездке тот самый романтизм, присущий всем приключением. Да, Эдвин подумал, что всё это – замечательное приключение, о каком мечтают все молодые люди, приключение всей его жизни.

Глава 2. Общая мечта

Путь будущих старателей проходил по обширной долине, простиравшейся до самого горизонта, где её сменяли высокие горы. Долгая дорога являлась отличной возможностью для каждого узнать больше о своих товарищах, и все рассказывали друг другу разные случаи из жизни и делились предположениями о процветающей Калифорнии.

Эдвин перечислил в уме всех, кого он уже знал. Впереди на лошади ехал проводник Роберт Рассел, рядом с Эдвином сидел доктор Фрэнк Беннет, а сзади ювелир Томас Митчелл и ещё странный молчаливый человек, который совсем не нравился Эдвину.

Из разговоров Эдвин узнал, что этого молчаливого парня, ехавшего в его фургоне, зовут Мэтью Робинсон, что ему тридцать лет, и он, как и остальные, хочет навсегда переселиться в Калифорнию. Мэтью определённо не нравился Эдвину. «В тихом омуте черти водятся», – любил говорить его отец, и это фраза как нельзя лучше характеризовала этого молчаливого соседа.

Также рядом с его фургоном на лошади ехал высокий человек в коричневых брюках на подтяжках, Эдвин узнал, что зовут его Конор Картер. Кожа Конора была смуглой, волосы – чёрными, несмотря на ещё юный возраст около его глаз и на лбу уже образовались многочисленные морщины. Он имел спортивное телосложение. Речь его отличалась грубостью, но остальные, кажется, даже не замечали этого. Резкие движения выдавали в нём человека очень вспыльчивого, про которых обычно многозначительно говорят: «лучше не попадаться ему на пути». Конор рассказывал разные анекдоты про индейцев и негров, все без исключения громко над ними смеялись.

Эдвину определённо нравилась вся эта компания путешественников.

– Ты, должно быть, ещё не женат? – спросил Эдвина Фрэнк и достал из кармана маленькую флягу с водой.

– Нет ещё, – ответил Эдвин.

– Я тоже. Я в Балтиморе практически жил на работе, даже выходных не брал, постоянно к пациентам ездил, потом ещё к пациентам и ещё. Но знаешь, я заметил, что все эти визиты к больными, их медицинские карты мне надоели страшно. Обычная жизнь определённо не для меня, я не хочу до конца своих дней получать стандартную зарплату врача. И вот поэтому мне и захотелось отправиться в Калифорнию, там уже всего этого не будет. Надеюсь, мне крупно повезёт, найду много золото, а потом куплю особняк в Сан-Франциско, там и женюсь. А у тебя какие планы?

Эдвин ненадолго задумался и посмотрел на горы вдалеке. Он вспомнил, как плакала мать, не желая отпускать его и как пытался переубедить его брат не отправляться в эту поездку. От этих воспоминаний Эдвину стало не по себе, и он даже поежился, словно от холода.

– Я ещё точно не знаю, – наконец сказал он, – смотря, сколько золота мы сможем найти. В Нью-Йорке у меня осталась мать, я обещал ей, что уеду только на два года, поэтому оставаться в Калифорнии навсегда я не собираюсь. Как только заработаю достаточно денег, тут же поеду назад.

– Нам обязательно повезёт, я знаю! – Фрэнк широко улыбнулся и похлопал Эдвина по плечу, что тут же успокоило его молодого товарища и вернуло ему веру в удачу.

Эдвин обрадовался, что хоть они ещё только начинали путь, а он уже нашёл себе хорошего друга, на которого мог рассчитывать в случае опасности. Вообще-то знакомства с новыми людьми всегда были для него вроде испытаний, которые должен пройти каждый. Эдвин предпочитал сначала хорошенько изучить человека, а уже потом завязывать с ним дружественные отношения. Но с Фрэнком получилось совсем не так. Друзей у Эдвина имелось немного, но зато они были, что называется, настоящими. И ценили они Эдвина больше всего за его честность.

Многие его знакомые считали, что таких честных людей, как Эдвин, днём с огнём не сыщешь. Ещё в детстве, если он что-нибудь случайно разбивал, то никогда не старался это скрыть, а шёл прямо к родителям и рассказывал им всё начистоту. Понятное дело, что Эдвину, как и любому другому ребёнку, не нравилось, когда его наказывали, но он всегда со смирением относился к наказаниям. После наказаний дети из остальных семей, живущих по соседству, обижались на своих родителей, но только не Эдвин, он внимательно выслушивал длинные лекции отца о правильном поведении и уходил в свою комнату.

Являясь кристально честным человеком, Эдвин больше всего боялся в жизни, что его могут по ошибке в чём-нибудь обвинить. Этот страх часто давал о себе знать, когда, например, учительница в школе пристально смотрела на класс, пытаясь выяснить, кто опрокинул цветочный горшок и в других подобных случаях. Эдвину представлялась просто невероятным, чтобы ему когда-нибудь пришлось что-нибудь скрывать.

Эдвин всегда старался во всём находить какую-нибудь выгоду, и его умению делать это позавидовали бы даже политики из Вашингтона. Достаточно было посмотреть, как он ест пирог: Эдвин брал дольку пирога и начинал есть её с корочки. И в этом был смысл: так он съедал сначала невкусную часть, а потом уже приступал к сладкой начинке.

Ещё одно из важных качеств, как нельзя лучше характеризующих Эдвина, заключалось в его любви к экономии. Он всегда старался, что называется, продлить удовольствие, и сэкономить на какой-нибудь вещи. Так он старался бережно пользоваться водой во время чистки зубов, оставлять на завтра пару штук печенья, хотя, конечно, мог пойти и купить ещё. Родители замечали, что в отношении еды эта чересчур старательная бережливость сына выглядела как самая обыкновенная скупость. Но на самом деле их сын никогда не жадничал, если приходили гости, то Эдвин угощал их, чем только мог. С возрастом эта его бережливость некуда не делась, но она всё-таки не могла сделать из него такого же скрягу, каким Чарльз Диккенс создал Эбенезера Скруджа, хотя именно на Скруджа Эдвин иногда и походил.

Эдвин часто говорил, что никогда не хотел иметь ничего схожего с людьми, каких встречал в Нью-Йорке. Многие из них жили в стареньких домах и, на первый взгляд, практически никуда не стремились, а такой жизни Эдвин не желал. И хоть он и старался быть не таким, как те люди, никакой оригинальности в воображаемой им идеальной жизни не было. Он, как и все, считал, что счастливый человек – это в первую очередь человек не бедный, у которого достаточно денег, чтобы не думать ни о каких связанных с ними проблемами. Он хотел разбогатеть больше всего в жизни, но никогда не задумывался, что бы он делал, окажись у него вдруг мешок денег. Ответ на подобный вопрос кажется ну очень уж очевидным, настолько, что люди даже ни на секунду не задумываются о нём, хотя многие из них в порыве радости наверняка спустили бы все эти деньги на ветер.